девять солнц
нас сорвут с небес чьи-то полные яда взгляды,
рухнем вниз мы, подобно ядрёным зарядам,
поднимать вверх теперь не рискнем наши взгляды-
потому что нам объяснили,что делать так больше не надо.
и пускай небо будет зеленым, мы скажем- синее,
и пускай хлеб будет желтый, мы поддержим чужое мнение,
пускай не будет названия нас, мы, как бы длинные
в вашем языке чужеродно звучащие имена.
нас придумали- те, кто остался сидеть под осинами,
нас содрали вниз, из неба выдернули,
и мы скатимся вниз да по лестнице-
сколько бы нас ни было,
сколько бы раз не поднялись мы,
сколько бы раз не рождались мы,
и чужие пальцы плясать по клавиатуре будут пьяные,
и чужие глаза ласкать наши скулы,
и чужими ушами мы будем услышаны,
ровно столько раз, сколько надо вычеркнуть
каждое из непроизносимых
наших имен.
вы нас выдернули,
насильно сдернули,
с небосклона такого знакомого,
а зачем- так и не сказали нам,
и теперь, когда пройдет достаточно времени,
мы растаем под острыми взглядами
каждого
из
девяти солнц
вашего сраного
племени.
нас сорвут с небес чьи-то полные яда взгляды,
рухнем вниз мы, подобно ядрёным зарядам,
поднимать вверх теперь не рискнем наши взгляды-
потому что нам объяснили,что делать так больше не надо.
и пускай небо будет зеленым, мы скажем- синее,
и пускай хлеб будет желтый, мы поддержим чужое мнение,
пускай не будет названия нас, мы, как бы длинные
в вашем языке чужеродно звучащие имена.
нас придумали- те, кто остался сидеть под осинами,
нас содрали вниз, из неба выдернули,
и мы скатимся вниз да по лестнице-
сколько бы нас ни было,
сколько бы раз не поднялись мы,
сколько бы раз не рождались мы,
и чужие пальцы плясать по клавиатуре будут пьяные,
и чужие глаза ласкать наши скулы,
и чужими ушами мы будем услышаны,
ровно столько раз, сколько надо вычеркнуть
каждое из непроизносимых
наших имен.
вы нас выдернули,
насильно сдернули,
с небосклона такого знакомого,
а зачем- так и не сказали нам,
и теперь, когда пройдет достаточно времени,
мы растаем под острыми взглядами
каждого
из
девяти солнц
вашего сраного
племени.
