Морнинг
он плакал.
он плакал, даже не смотря на то, что полукровке его происхождения, его воспитания и профессии, плакать не полагается. несмотря на бесчисленное количество жертв, убийств, пыток, вспоротых животов и хладнокровно разделанных живых существ. ему было больно и он плакал.
он плакал при виде падающих звезд, при виде ночного неба из груди его вырывался хрип, ему казалось, что оно ополчилось против него своей такой простой и так всеми любимой красотой. а ему нравились трупы. у него была прекрасная профессия. а еще он умел плакать.
он плакал, когда младший в его негласной команде подарил глаз, правый глаз Горечи. он плакал, и был рад, что на его лице красуется маска. он плакал, когда орудовал своим оружием, выкручивая собственные руки до боли в суставах.. он плакал, когда отзвучал последний звук, когда он ступил на нормальную землю-он плакал, покидая свой собственный эдем-он плакал, шагая по асфальту он заходился истерическим плачем, так похожим...
похожим на тот смех, который раздастся гораздо позже.. а пока..
а пока он плакал, вышагивая по городским улицам, плакал, снимая комнату, плакал, плакал и плакал-даже пока искал цель.
иногда ему казалось, что это все, что он умеет делать.
последний рубеж обороны сдан-
три шага к кровати
и несколько больше
от нее. поплакать?
не смейся-не делай вид,
что тебе все равно.
мы видим маску,
но не видим лицо-
он плакал. и все.
он смеялся, когда пальцы стоящего перед ним человека с таким непроницаемым лицом так нежно и ласково, неумолимо, как это чертово звездное небо, пробрались под его маску, и медленно, аккуратно начали отделять ее от кожи. он смеялся, а теплые ручейки крови заползали ему в рот, он смеялся, но его мучитель думал, что он плакал.
и теперь, сидя в этом мрачном углу той комнаты, что он когда-то снял, похожий на сломанный манекен полукровка не мог ничего. лишь где-то внутри, за семью печатями, заливался плачем в истерическом припадке смеха настоящий он, наблюдая, как сидящий на подоконнике эдемец точит свою огромную бритву.
